Хронологическое поле музейной экспозиции охватывает период от ХIХ до первого десятилетия ХХ века. Такой выбор не случаен: эта эпоха отличалась наибольшей проработанностью мемориальной культуры. В ней было вровень эстетства и гуманизма.
В коллекции музея — несколько тысяч экспонатов. Среди них более 200 траурных платьев, разномасштабные модели катафалков, десять тысяч старинных гравюр и девять тысяч фотографий на тему погребения и траура, около тысячи живописных полотен и скульптур — старинных и современных, более одиннадцати тысяч открыток, коллекция медалей, посвященных дням памяти матерей и отцов. Сургутская экспозиция вместила в себя лишь малую толику собранного в музее: 18 траурных платьев, несколько гравюр, мемориальные шкатулки и т.д. Но даже выставленные в галерее «Стерх» экспонаты дают представление о погребальной культуре прошлого.
Вот траурные платья женщин. К представительницам слабого пола общественное мнение тех лет относилось строже, и если мужчинам в этот печальный период можно было ограничиться каким-либо скорбным элементом в одежде, платочком, к примеру, или повязкой на рукаве, то женщина была обязана всем своим видом демонстрировать траур. Даже если она не очень-то этого и хотела.
Самый строгий траур требовался от вдовы. Она носила его ровно год: первые шесть месяцев глубокий, затем — обыкновенный. В период глубокого траура не допускалось ношение драгоценностей и украшений. Вдовы надевали длинные суконные или шерстяные платья, креповые чепцы, черные перчатки, шляпы с креповой вуалью, носили черные зонтики и веера. В одежде не допускалось ничего блестящего, число декоративных элементов сводилось к минимуму.
Обыкновенный траур давал некоторые послабления. Женщине разрешалось снять креповую вуаль, вместо матовых материй допускались шелк и кисея, можно было носить украшения черного цвета.
По прошествии года после смерти супруга вдова облачалась в полутраур. В этот период в дополнение к черному цвету разрешалось использовать белый и серый. Во время полутраура вдова могла повторно выйти замуж, но подвенечное платье допускалось только траурное. В период траура по родителям и другим близким родственникам временные рамки сокращались: они составляли полгода, три месяца и три месяца соответственно.
В качестве траурного цвета для особых случаев допускали различные оттенки лилового — от темно-лилового до светло-сиреневого. В России эти цвета использовали в тех случаях, когда была объявлена свадьба, а кто-то из членов семьи невесты или жениха скоропостижно скончался.
В целом же черный цвет помогал женщине защититься от ненужного внимания. Отношение в обществе к вдове было деликатное. При этом считалось, что чем скромнее она одета, тем достойнее переносит траур.
Но и в скорби женщины оставались женщинами. Они следили за журналами европейской моды, бежали к модисткам и шили что-то новое. Поэтому в коллекции новосибирского музея можно увидеть модные шляпы с вуалями, веера, сумочки, перчатки, траурные и мемориальные украшения.
Более того, коллекция траурного платья позволяет проследить моду того времени. Так, для платьев начала XIX века была характерна завышенная талия. В середине века носили платьz с кринолином, то есть с пышной юбкой. В конце столетия в моду вошли платья с турнюром — валиком над ягодицами, что делало фигуру женщины похожей на гусыню.
Самым простым из представленных на экспозиции в «Стерхе» является черное платье монашеского вида с белой окантовкой, чем-то напоминающее школьную форму для девочек советских лет. А самым необычным — платье из Испании XV-XVI веков с широким воротником, который называли «мельничные жернова». В России такие платья не были в ходу. Старая русская традиция допетровской поры предусматривала «смирные» (черные) кафтаны, отказ от увеселений и ювелирных украшений в течение всего срока траура. Европейский траурный ритуал укоренился в России только во второй половине XVIII века.
О чем еще дает представление выставка? К смерти в те времена относились не так, как теперь. Ее боялись и одновременно напоминали себе о ней. Символы смерти во множестве использовались в живописи и декоративно-прикладном искусстве тех лет. Ими украшали интерьеры, что считалось очень модным с XVI до начала ХХ века.
Мемориальные украшения были весьма распространены. Кроме обычной в таких случаях символики — черепа, костей, песочных часов, змеи они часто включали локон или плетенку из волос умершего. На мемориальных шкатулках изображали целые сюжеты: кладбищенские надгробья, скорбящую вдову или мать у памятника, античные погребальные урны, букеты, деревья.
Самым популярным мотивом мемориальных украшений был череп и кости, который в античной традиции считался символом смерти и бренности бытия, а в христианский период стал символом будущего воскресения, силы духа и бессмертия души и назывался Адамовой головой.
Согласно преданию, прах Адама находился на Голгофе, где произошло распятие Христа. Кровь Иисуса омыла по промыслу Божьему череп Адама и в его лице все человечество от греховной скверны, даровав этим возможность спасения. Таким образом, в христианстве голова Адама считается символом спасения.
Из представленного на выставке в «Стерхе» интересны мемориальные панно, которые получили большое распространение в конце XIX века. При этом в рамочке обязательно помещались волосы умершего, а также украшения, цепочки, медальоны, цветы. Панно ставилось на видное место. Вот панно «венок невесты». Судя по всему, оно посвящено умершей молодой девушке. Вензель, буквы, листочек — все в нем сделано из волос.
На другой витрине представлены украшения: то ли бижутерия, то ли полудрагоценные камни. Если использовались камни, то они были темного цвета — гагаты (черный янтарь), ониксы с минимумом блеска. Популярностью пользовались камеи — украшения в виде барельефов на драгоценных и полудрагоценных камнях. Здесь же можно увидеть шкатулки с траурными изображениями. Изготовлены они в наши дни, но с соблюдением традиций XIX века. Есть на выставке и подлинные экспонаты — к примеру, траурные кружева. По их внешнему виду понятно, что материал обветшал.
В период скорби даже визитницы в семье были темными, письма и платки с траурной окантовкой. Представители зажиточных слоев населения ездили на черных каретах и переодевали в траур слуг. Известен случай, когда одна из европейских королев приказала придворным носить траур по монаршему супругу в течение трех лет. Вообще, в период государственного траура, связанного со смертью кого-либо из членов императорской фамилии, запрещались балы, спектакли и другие публичные зрелища.
Для лиц, находящихся в глубоком трауре, дурным тоном считалось посещение общественных собраний, концертов, театров, вечеров, свадеб, балов, различных увеселительных мероприятий. Такое поведение указывало на недостаток уважения к памяти усопшего и осуждалось общественностью. Никто не требовал, чтобы семья, имевшая несчастье потерять одного из своих членов, продолжала бывать в обществе.
Визиты разрешались только по окончании глубокого траура. Лишь к концу периода скорби разрешалось в случае какого-нибудь радостного семейного события временно снять траур. В случае необходимости вдова могла присутствовать при бракосочетании близких родственников или знакомых, сняв на этот день черное платье. Но на следующий день его надлежало надеть снова.
У читателей может возникнуть вопрос, какие цели преследовали создатели новосибирского музея. Ведь они обратились к очень скорбной теме. Вот что на этот счет говорят они сами.
Директор музея Татьяна Якушина: «Концепция музея — это не воспитание интереса к смерти и не любование ей. Это тактичный и подробный рассказ о формах памятования и почтения к предкам. По большому счету, это музей культуры памяти. А если еще точнее — музей культуры жизни наших предков. Если бы не было таких музеев, мы бы не знали, как жили люди в разные эпохи, как оценивали друг друга, к каким целям стремились. Ведь последний день на земле — оценка всех достоинств и достижений человека».
Основатель музея Сергей Якушин: «После 1917 года отечественная мемориальная практика была выбита из общемирового контекста. Тема смерти оказалась такой когнитивной ловушкой, в которой советская культура завязла, как в силках, так и не найдя внятных слов и форм. А то, что немо, непонятно и незвано — всегда пугает. Наш музей — это возвращение мемориальной практики к человечным, личностным формам. Попросту говоря, мы примиряем людей со смертью».
По словам сотрудницы экспозиционного отдела галереи «Стерх» Светланы Кондаковой, выставка вызвала интерес у широких слоев населения — от старшеклассников до пенсионеров. Вот какие записи можно увидеть в книге отзывов.
«Выставка великолепная! Навевает покой и умиротворение! Спасибо! Замечательно!»
«Экспонаты траурные, а мысли вызывают о живом. Вот бы вернулось состояние ценности человеческой жизни!»
«Очень интересная идея выставки, но не хватает структуры и информационности».
«Потрясающий экскурс в историю платья. Спасибо!»
«Memento Mori!» — так и хочется воскликнуть после посещения экспозиции. Выставка продлится до 17 февраля.
