С Сашей Айпиным мы познакомились еще в 1996-м, во время съемок фильма «Путем Хозяйки Агана» — об экспедиции по реке на обласах старым почтовым маршрутом. Неприметный 16-летний парнишка был, как говорится, на подхвате: занимался бензином, добывал дрова для костра, управлял одной из двух моторок сопровождения. Я была чрезвычайно занята съемками и, кажется, даже не обращала на него особого внимания.
Экспедиция закончилась, и мы на долгие годы потеряли друг друга из виду. Встретиться снова довелось лишь летом 2014-го в Варьегане. Сашу я не узнала, он первым подошел ко мне. Это был уверенный в себе, симпатичный молодой человек. С одной стороны, типичный представитель современной хантыйской молодежи, с другой — потомок древнего хантыйского рода Бобра, рода хранителей священных мест по реке Аган.
Это родина моя…
— Саша, в 2007 году тебе поступило предложение перебраться из глубинки в столицу округа, тебя ждала блестящая карьера…
— Да, к тому времени у меня уже был диплом о высшем образовании, я работал в Ханты-Мансийске помощником депутата Думы Югры Еремея Даниловича Айпина, моего дяди. Он мне говорит: «Саша, мы тебя уже начали немножечко подтягивать к нашей работе. Может быть, переедешь сюда насовсем?». Но я уже тогда внутренне понимал, что меня тянет обратно, в лес.
В 1980-1990-х годах, когда продолжилось нефтяное освоение края, были заброшены большие священные места на реке Аган, и как раз в то время мы начали заниматься их восстановлением. С отцом неоднократно говорили об оленеводстве, он все мечтал: вот на пенсию пойду, оленями займусь. Я тоже с детства с оленями рос, меня бабушка воспитала…
Я чувствовал, что нужнее там, на родной земле. Пришло время ответ давать, я и говорю: не смогу работать в городе. Хотя для молодого человека, который хочет построить карьеру и обеспечить семью, это прекрасный вариант. Но я сказал: «Нет».
— Не жалеешь сегодня?
— Нисколько. Да, когда я приезжаю в город, мне хорошо: много друзей, информации, событий. Но в городе я все время ловлю себя на том, что оглядываюсь назад, на свое стойбище, свою землю, свой народ...
Сегодня Саша вместе с женой Ренатой и маленьким сыном Савелием живет на стойбище в Нижневартовском районе. Пытается заниматься этнотуризмом, одновременно получает второе высшее в Сургутском госуниверситете: учится на заочном отделении по специальности «Государственное и муниципальное управление».
Перестаёт болеть душа — значит, нет больше твоей родины
— Расскажи о вашей молодежной организации…
— На сегодняшний день в МООУН зарегистрировано более 150 человек. Это студенты, школьники, работающая молодежь. Сегодня у нас много интересных, инициативных ребят. К слову, членом нашей организации является и экс-чемпион мира по боксу, наш земляк Руслан Проводников, которого мы стараемся всячески поддерживать.
— В «молодежке» ты курируешь экологическое направление. Что тебя как участника молодежного движения волнует в первую очередь?
— Проблемы молодых оленеводов. Многие ребята не хотят уходить от земли, от оленей. Но нынче в тайге своим трудом не проживешь, многое упирается в деньги. Это, может быть, система государственная так построена, что человек вынужден тянуться за деньгами.
— Тогда зачем жить в лесу? Идите туда, где деньги…
— Где деньги — там вообще кошмар.
— Какой выход?
— Нынешнее молодое поколение, с одной стороны, неравнодушно к своим корням, к земле, с другой стороны — у них есть силы, возможности, новое видение. А молодежь много чего может. Юбилей «молодежки» как раз показал — пришла смена поколений, появились новые лидеры. Их сейчас не видно пока, но они есть. Есть очень талантливые ребята, еще не раскрывшиеся. Это и педагоги, и врачи… Есть ребята, которые сильны в управлении, в тактическом плане. У нас уже появляются свои юристы, экономисты, экологи… Есть ребята, которые идут в нефтянку, и не только из-за денег. Возможно, они и будут создавать естественный тормоз в неправильном освоении, в неразумном природопользовании. Мне кажется, нам нужно еще немножко времени…
Горячее лето 2012 года
— В 2012 году масштаб лесных пожаров в Югре в несколько раз превысил многолетние показатели. Общая площадь пожаров относительно средних значений была больше в пять раз, количество возгораний — в три раза...
— Да, 2012 год был особенно жарким, многие ягельные места сгорели. Наша семья смогла отстоять от огня всего один бор. На сегодняшний день он является основным кормовым пастбищем для наших и соседских оленей.
Именно молодежная организация обско-угорских народов положила тогда начало новой традиции — провела первый трудовой экологический десант. Потом мы назвали его «Сохранение ягельных мест». Его цель — очистить территории родовых угодий от лесных завалов, образовавшихся в результате пожаров и их последствий. Но это не единственная задача нашего десанта. Здесь и пропаганда здорового образа жизни, и воспитание бережного отношения к природе, богатствам родного края, и приближение молодежи из числа коренных малочисленных народов Севера к традиционной культуре и сохранению языка, и приобщение к трудовой деятельности. А началось все как раз с Аганского белоягельного бора.
Саша, ты кто?
— «Ты кто такой, Саша?» — однажды тебе задали этот вопрос, и ты не смог на него ответить…
— Была сложная ситуация, мне нужно было отстоять свою позицию. Я не знал тогда, как ответить на этот вопрос, поэтому промолчал. Для себя я уже нашел ответ. Я — коренной житель Югры, оленевод, вчерашний студент, обычный гражданин, который на тот момент посчитал нужным отстоять свои священные земли, земли дедов и прадедов. А мотивировал меня к этому поступку мой народ, воспитание моей же бабушки, моего отца.
Помните, когда в 1996 году мы с вами ездили в экспедицию на обласах по Агану, то заехали на кладбище, там были разрытые могилы и лежали кости. Из этих могил была вырыта моя бабушка. Вот это меня задевает.
— Если бы ты был губернатором, что бы ты сделал в первую очередь по отношению к коренным жителям?
— Спросил бы у коренных жителей, где можно допускать техногенное природопользование, а где нельзя. Потому что человек, который живет на стойбище, знает природу, живет с природой, всегда будет бережно к ней относиться. Ханты живут своими традициями, своими законами: бери столько, сколько тебе надо, но не больше.
— Но ханты живут в государстве…
— Да, и государству, я понимаю, нужны нефть, лес, другие полезные ископаемые... Все равно в первую очередь я бы ввел какой-нибудь закон, который обязал бы природопользователей не перешагивать экологический барьер. Сегодня же на экологию не смотрят, применяют простейшие технологии прежних лет, чтобы скорее план сделать. Говорят — нанотехнологии, современные технологии, а на самом деле как добывали, например, нефть, так и добывают. Как были порывы трубопроводов, так и сегодня случаются. На сегодняшний день у нас округ — это один большой лицензионный участок. Что будет завтра с Югрой, если такими темпами продолжать добывать и вырубать?
— Нефть — это стратегический запас государства. Бюджет округа более чем на 80 процентов состоит из «нефтяных» денег…
— Это не только стратегический запас, это сверхприбыль, я думаю, в первую очередь. Корпорации спешат получить сверхприбыль, попрекая нас, коренных жителей, что мы не патриоты своей родины: мешаем государству добывать нефть.
— Думаю, ханты-то как раз и есть самые настоящие патриоты. Они пытаются уберечь для следующих поколений самое дорогое на сегодняшний день: землю, воду, воздух... Каким ты, оленевод, видишь завтрашний день Югры?
— Я оптимист. Чувствую, что в сознании людей что-то происходит, пробуждение какое-то. Пока все тянутся за деньгами, но бесконечно это не может продолжаться. Если бы природопользователи бережнее относились к земле и всему, что она дает для жизни, можно было бы сохранить очень большую территорию.
Яр топора
— Этнотуризм — одно из самых перспективных направлений для коренных жителей. Как ты к этому относишься?
— Я начал думать над этим еще с 2011 года. По телеканалам Югры в то время шел большой поток информации о развитии внутреннего туризма. Я подумал: может быть, попробовать? Вскоре мне даже грантовую поддержку дали — 300 тысяч. Я их вложил в стойбище и начал дальше писать проекты. Один из туристических маршрутов хочу сделать по книге топонимики Юрия Вэллы «Река Аган со притоками». Это как бы вторая часть той экспедиции, которая состоялась в 1996 году. Маршрут протекает по тем же местам, от деревни Варьеган до нашего стойбища. Я уверен, что людям было бы интересно узнать историю реки Аган, ее легенды. Вот что написано в этой книге:
«Для приезжих, носящих культуру другого типа, тайга и болота как бы пустое место. Однако это трагическая ошибка. Сибирское пространство — это живое место, где человек присутствовал уже много столетий. Таежная культура не выражается письменно и не строит постоянных монументов. Она остается в памяти и передается из поколения в поколение в песнях, преданиях, топонимах…».
Например, почему этот повернутый к солнцу обрывистый берег Агана называется Ту’пка Нат — Яр топора? Легенда гласит, что когда-то на этом яру находилось стойбище. Однажды с верховий Агана появилась лодка с воинами. На стойбище мужчин не было, наверное, они промышляли. Были только дети со своими матерями да один дряхлый старик.
Взял в руки старик топорик и с высокого берега грозит воинам: «Куда вы спешите? Идите сюда! Ведь вы воевать хотите? Давайте повоюем!». Воины в лодке притихли и молча плыли мимо. Между собой они перешептывались: «Наверняка старик не один, на стойбище у него много сынов-воинов, потому он так смел». После того как лодка скрылась за поворотом, люди собрали чумы и откочевали. Сейчас на этом яру расположен поселок, который называется Варьеган. Мой поселок. И таких историй на Агане много…
