Оказавшись на стойбище, расположенном в 58 километрах от д. Русскинской и удаленном на 75 километров от г. Когалыма, убеждаюсь в своей правоте. Дышится здесь легче. Настроение сразу улучшилось, захотелось просто обнять весь мир и наслаждаться красотой тайги, прекрасным обликом ее жителей.
«Везет же людям, которые живут здесь и каждый день видят все это!» — мелькнуло в голове.
Преодолев остаток пути на «Буранах» до бревенчатой избы, где проживает семья Комтиных, видим, что нас уже встречают. Заслышав рев снегоходов, хозяйка в красивом ярко-зеленом платье машет руками, но, нахмурившись, с порога кричит: «Тише вы, оленей распугаете!».
Немного опешив от такого приема, осторожно спрашиваю:
— Как вам живется вдали от цивилизации?
Тут же оттаяв и даже развеселившись от простого вопроса, Ульяна Петровна, хозяйка дома и жена главы семьи Комтиных Виктора Ивановича, неспешно начинает рассказ:
— Здесь, в этих местах, мы родились и выросли. Я — местная, Виктор Иванович — из-под Когалыма, а вместе живем уже 36 лет. У нас четыре стойбища, 180 голов оленей…
— Главное — животных прокормить, — подхватывает разговор Виктор Иванович. — Мечтаем, конечно, чтобы наши пастбища сохранились, ягельных мест ведь вокруг совсем мало осталось… Живем, как на островке, между ЛУКОЙЛом и Сургутнефтегазом.
— Нас с двух сторон нефтяники окружили, построили дороги, разрабатывают месторождения. Уходить нам отсюда некуда, — рассказывает Ульяна Комтина. — Остается только рассчитывать на помощь и поддержку нефтяников.
— Да вы в дом-то проходите, — приглашает хозяйка и продолжает свой рассказ: — Хлопотное это дело — оленей содержать, но мы привыкли. Каждого оленя знаем, а чипировать (то есть ставить специальную метку), как сейчас многие делают, не очень хочется — ведь эти «серьги» мешают животным, уродуют их облик… Но ради компенсационных выплат, видимо, придется вешать чипы.
Разработка месторождений ОАО «Сургутнефтегаз» затрагивает интересы более чем полутора тысяч представителей коренных малочисленных народов Севера (КМНС), проживающих на территории около 43 тыс. квадратных километров. Сургутнефтегаз выполняет обязательства по 437 соглашениям с субъектами права традиционного природопользования, на территории проживания которых осуществляет свою производственную деятельность.
Убеждаемся в том, что Комтины знают каждого своего оленя, когда Виктор Иванович, взяв в руки пакет с комбикормом, открывает кораль (специальный загон для животных) и оказывается внутри, среди своих подопечных. Учуяв «обед», парнокопытные сгрудились в большой гурт, а потом, как по команде, за считанные секунды выстроились в длинную вереницу и последовали за хозяином.
— Олени только своих любят, так что к ним близко вам вряд ли удастся подойти, — как будто услышав слова Ульяны Петровны, животные с нашим приближением разбегаются по коралю.
— Они и любимцы наши, и кормильцы, — комментирует Виктор Иванович. — Выпускаем их гулять, они сами в тайге ходят, кормятся, а потом на стойбище возвращаются, поэтому для нас очень важно сохранить оленьи пастбища.
Ульяна Комтина вспоминает, как ее народ кочевал и жил в чумах тридцать лет назад. Не было у ханты ни «Буранов», ни телефонов. Да и линии электропередачи не доходили до стойбищ коренного населения. Сейчас же Комтины пользуются спутниковым телевидением, автомобилем, снегоходами, моторной лодкой.
— Более двадцати лет назад в Сургутнефтегазе была разработана типовая форма соглашений между недропользователями и КМНС, которая легла в основу заключаемых с семьями коренных жителей компенсационных договоров, — поясняет заместитель главного инженера НГДУ «Комсомольскнефть» Владимир Вяткин. — Для развития традиционных промыслов главам семей на безвозмездной основе выделяются бензопилы, снегоходы и ГСМ. Наше нефтегазодобывающее управление предоставляет транспорт для вывоза заготовленной продукции, дикоросов, доставки на стойбище продуктов. Все это — помимо компенсационных выплат.
Несмотря на натиск цивилизации, семья старается поддерживать традиционный уклад жизни. Рыбачат, охотятся на водоплавающую и боровую дичь, собирают дикоросы. К тайге они относятся бережно — так всегда поступали их предки. Берегут лес, ведь для ханты вырубить или уничтожить его — значит лишить себя и зверя, и птицы, и лесных даров… Такого же отношения коренные жители Севера ждут от вновь прибывших в их край.
— Ягод в последний раз совсем мало было, — говорит Виктор Иванович. — Как в этом году окажется — не знаю. Похоже, весна затянется. Лебедей видел — высоко летели.
В том, что Комтины дружат с природой, убеждаемся и зайдя в дом: просторное помещение с топящейся железной печью, на столе — изобилие экзотических для нас блюд, основа которых — оленина и рыба. Угощали нас и черничным вареньем. Ай да хозяйка, постаралась на славу! Сама Ульяна Петровна уверяет, что обеспечивать богатый стол и достаток в доме ей помогают добрые духи (многие ханты, как и их далекие предки, по-прежнему верят в небесных и водных богов, просят их милости и совершают обряды).
Поддерживают Комтины и другие традиции. Например, то самое платье, в котором нас встречала Ульяна Петровна, сшито ею собственноручно. Завораживают взгляд искрящиеся в солнечных лучах бисеринки, выложенные в загадочный узор. Рукоделием женщины-ханты занимаются издревле.
У Виктора Ивановича свои задачи:
— Мелкий ремонт «Бурана» делаю сам, например, свечи меняю. Есть облас и морды (специальные ловушки) для рыбалки. Стройматериалы раз в три года НГДУ «Комсомольскнефть» выделяет, можно новые постройки ставить или старые ремонтировать. С оленями много работы: весной — отел, летом надо беречь животных от гнуса.
Так живут Комтины в югорской тайге. Горожан всегда привлекает и завораживает этот мир, образ жизни в «заколдованном диком лесу». Правда, в последнее время он перестает быть диким.