Спустя четыре месяца Клим приехал на защиту своего этностойбища «Хантыйский дворик» в Сургут. А недавно я узнала, что Клим принял у себя очередную делегацию — представителей съезда тромаганских родов. Мне стало интересно, как сегодня живет современная хантыйская молодежь, и я задала Климу несколько вопросов.
Клим Егорович Кантеров — коренной житель реки Пим, предприниматель, помощник председателя общественной организации «Спасение Югры» в городе Лянторе, вице-президент Союза оленеводов-частников Югры, выпускник курсов Фонда поддержки предпринимательства. Климу 24 года, четыре класса образования, женат, имеет троих детей.
Первые шаги
— Мне лет 12 было, сколько помню, вместе ездили с отцом на буровые, охранять. Я уже тогда понимал, что такое нефтедобыча. Потом отец перестал работать у нефтяников, неинтересно стало, дома сидел, хозяйством занимался.
В лесу жили. Машина была. Всего хватало, поэтому отец перестал работать. Умер он в 2006-м. Мне было 16 лет, в школе уже не учился, потому что надо было содержать семью и стойбище. Четыре класса только окончил. В 17 лет купил себе машину, прицеп большой, стал деньги зарабатывать. Тогда же и женился, в 17 лет.
— Чем зарабатывал?
— В основном рыба, ягода… Ездили в деревни Нумто, Карымкары, Леуши, закупали большие партии муксуна, щуки и продавали в Сургуте. Года два занимался таким бизнесом. Нормально зарабатывал, даже в Крым съездил с семьей. Еще одну машину купил, пилораму, доски продавал два года. Понял, что невыгодно, объем работы маленький, много леса быстро на ней не напилишь, — решил пилораму продать и купил стадо оленей, 26 голов.
— Но ведь это недешево. В кредит?
— Нет, кредиты не брал, потому что нигде официально не работал. Пилораму купил на свои деньги, я даже не помню, откуда у меня эти деньги были. Так-то она недорогая, всего 160 тысяч стоила. Я ее за 100 тысяч поменял на 3 оленя и денег 40 тысяч. А остальных — 23 оленя у частников в Нумто уже на свои деньги купил. Это было в октябре 2014 года.
А олени лучше
— Привез оленей к себе, обучил и всю зиму катал людей на оленьих упряжках в Сургуте. У меня только один, передовой олень обученный был. Я через него всех остальных обучил. Теперь у меня семь передовых. Ничего сложного нет для оленевода: запряг да поехал. Сейчас очень многие молодые ребята обучают оленей ездить в упряжке. Я когда в лесу нахожусь — на снегоходе даже иногда не езжу, на оленях езжу.
Потом еще один большой прицеп купил, в него вмещается девять оленей. Возили их по четыре упряжки в Сургут тремя прицепами. Один прицеп полностью набивали мешками с ягелем, который осенью собирали. Мешки вместимостью одна тонна, за ночь олени два мешка съедали. На выходные привезем, а в воскресенье вечером — обратно на стойбище, олени отдыхают.
Катали возле крупных торговых центров и в центральном городском парке. В парке с нас за аренду 3 тысячи рублей в день брали, в праздничные дни — 5 тысяч. Но я все равно в накладе не остался.
— Ты для этого решил купить оленей?
— Не только. Оленей держать очень интересно и весело. Они постоянно возле дома. И новый туристический бизнес хотелось открыть. С нашей пимской стороны пока никто туризмом не занимается…
— Почему ты взял именно столько оленей, не больше и не меньше?
— Нужно было посмотреть, как себя поведут на новом месте, все же издалека везли, вдруг уйдут обратно в Нумто, олени это могут. Нынче еще голов 20 собираюсь брать. Чтобы, если в Сургут снова ехать, один раз одних привезли, в другой раз уже других везем, эти отдыхают.
— Ягель у вас там еще есть?
— Да, хватает ягеля. Прошлым летом построили полностью закрытый кораль на два с половиной километра, а осенью оленей закупил. За кораль они не выходят. Там и болото есть, и мох есть, и грибов навалом…
Риск — дело благородное
— В Сургуте мы работали до весны, а в День оленевода в Лянторе я за гонки на оленьих упряжках выиграл снегоход «Буран». И весной же решил открыть еще один бизнес — изготовление оцилиндрованного бруса, снова купил пилораму… Брус пошел хорошо. Я сам строю, с ребятами из коренных жителей, зарплата у них — полторы тысячи в день.
— Как-то ты легко об этом говоришь: этот бизнес открыл, тот бизнес открыл… На самом деле, легко ли это?
— Да нет, не очень-то и легко. Мы говорили об этом на курсах поддержки предпринимателей, когда я учился: всего 5% людей в мире рискуют. Остальные боятся рискнуть, боятся, что можно споткнуться. Я иногда тоже думаю: и зачем я в это дело ввязался? (смеется). С апреля 2015 года я — индивидуальный предприниматель. Теперь плачу налоги и несу ответственность перед государством.
— С деньгами как управляешься? На семью хватает или все в бизнес?
— Деньги — понятие такое, — смеется мой собеседник, — пришло-ушло… Сейчас у нас племянница еще живет, мама у нее умерла, моя мама взяла опекунство, воспитывает ее, с нами живут.
— Расскажи про свой туристический проект «Хантыйский дворик»…
— «Хантыйский дворик» — это наше стойбище в лесу. Суть проекта — привлечь больше туристов, как россиян, так и иностранцев, показать настоящую жизнь и быт коренных жителей. Мы будем вывозить туристов и на другие стойбища, с которыми у нас заключены договоры, — это Нижний Сортым, Тяновское, Лабатьюганское, Быстринское месторождения. Например, Дмитрий Нимперов, живущий на Тяне, умеет делать разные изделия из дерева, туристы могли бы их покупать в качестве сувениров.
— Туристы уже побывали на твоем «Хантыйском дворике»?
— Были у нас из Италии, Швейцарии, китайцы, эстонцы, россияне, сургутяне в их числе… К стойбищу прямо на машине можно подъехать, а в зимнее время шесть километров на снегоходе везем.
Жизнь «напоказ»
— Не тяжело будет семье «напоказ» жить, когда по дому (имеется в виду вся территория стойбища — Прим. автора.) постоянно чужие люди будут ходить?
— Это только вначале, пока туристов мало, а когда начнется поток — тогда, конечно, будем строить другое, гостевое стойбище. Через пару лет, я думаю, видно будет. В данный момент мне помогают с туристами два местных агентства.
— Чем туристы больше всего интересуются?
— В основном историческими местами, старыми стойбищами. Есть у нас бабушкины, дедушкины, прапрадедушкины стойбища, старинные, мохом все заросли, лет 80 уже им, деревья там большие. Если местные — то рыбалкой и охотой, домик у нас стоит на болоте, там они охотятся в весеннее время.
— Не боишься, что не сумеешь донести правильно информацию о жизни своего народа и люди уедут от тебя с неправильным представлением о ханты, как это сейчас сплошь и рядом происходит?
— Я же свои традиции знаю (смеется), я жил, живу в лесу и дальше собираюсь тут жить.
— Чем еще занимаешься?
— В Лянторе хочу открыть базу отдыха, беседовали уже с главой Сургутского района по поводу участка, будем строиться в этнографическом стиле. На улице будут у нас стоять чум, лабаз, навес, сани, в выходные там будем на оленях катать. Домики будут, где люди смогут отдохнуть, шашлыки пожарить. И еще на территории базы отдыха «Сибирский двор» в Нефтеюганске мы начали строить этнотуристический центр. К Новому году на открытие думаем губернатора Югры пригласить.
Сказочная тема
— А еще мне очень хочется проехать по Пиму, записать сказки наших стариков, чтобы они не ушли навсегда вместе с ними. Считаю, это просто необходимо сделать. У меня сейчас два сына и дочка, они очень любят наши сказки слушать. Да я и сам в детстве сказки любил. Хочется собрать настоящие сказки, потому что в тех, которые сейчас написаны, иногда вообще нет ничего общего с нашей жизнью и нашими настоящими сказками. Люди, которые знают и помнят настоящие сказки, живут очень далеко на стойбищах, выезжают в цивилизацию раз-два в год. У кого сто голов оленей, у кого — двести, у кого-то еще больше, они практически недоступны. А добраться до них надо, нужен такой проект обязательно. Сказки — это наша традиция, наш быт, наши предки рассказывали их, и, я думаю, я сделаю это.
— Многие из горожан считают, что жизнь в лесу, на стойбище — это жизнь отсталого человека. Как надо жить сегодня в лесу, чтобы таковым себя не чувствовать?
— Я считаю, что сейчас жить в лесу, наоборот, намного выгоднее, чем в городе: здесь и туризмом можно заниматься, и оленеводством… Если оленей правильно обучить, они спокойными будут и в городе людей катать будут. А по поводу цивилизации… Если мы в городе находимся — горожане цивилизованнее, если они у нас в лесу — то мы. Каждый где вырос, где живет — там он грамотнее и будет.
С этого года серьезно взялся помогать коренным жителям, сейчас езжу на каждую конференцию, являюсь помощником председателя общественной организации «Спасение Югры» в Лянторе и вице-президентом Союза оленеводов-частников Югры. Хочется, чтобы нас слышали и понимали на государственном уровне. Некоторые из коренных жителей выехать никуда не могут, про государственные дела ничего не знают, нужно им помочь.
